День следующий мало походил на предыдущие
дни ее жизни, измененной по чужой воле. Его про-
сто не было.
Вместо дня вокруг Аглаи долго и неторопливо
плавали обрывки часов, тонкие шнурочки минут,
светящиеся червячки секундных штрихов. Переходя
границу реального времени, она ощутила, что время
вонзается в нее тысячью раскаленных игл, не желая
отпускать за свои жесткие пределы.
...Она медленно шла, не зная куда, по лабирин-
там, которые не напоминали ничего.
Никаких мыслей, никаких встреч.
Пустота и – ощущение истины.
Слепота и – полное прозрение.
День, обратившийся непролазной тьмой одино-
чества, ночью.
...Нет, не ночью, вечером. Чтоб удостовериться,
что объективная реальность, невзирая на всяческие
ощущения, действительно существует, она посмотре-
ла на часы. Была только половина седьмого... В эту
же секунду зазвонил телефон, еще раз доказывая, что
плотный мир – действителен, а безграничное вселен-
ское одиночество ее – неправда, выдумка, блажь...
– Ой, Аглая, я все тебе звоню, звоню... А ты все
где-то гуляешь. Говорят же – муж в дверь, жена – в
Тверь.
Тетя Соня, чтоб она была здоровой.
Через какой-то – маленький – промежуток вре-
мени – еще один звонок.
Алик. Сказал, что не придет сегодня ночевать.
Завтра переезжает.
И в третий раз несносный дребезжащий звук...
Аглая выдернула телефонный шнур из розетки и
принялась раскладывать пасьянс.
ВРЕМЯ вернулось. Оно село напротив и предло-
жило сыграть.
– В какую игру? – спросила Аглая. – В игру при-
чин и следствий?
– Нет, – ответило ВРЕМЯ. – Нет причин и нет
следствий, пока я не ухожу.
– В чет-нечет?
– В это играют слабые. У меня всегда «чет».
Аглая налила чай и поставила его перед гостем.
Или гостьей?
– Я всегда возвращаюсь, – подчеркнуло ВРЕМЯ
свершившийся факт.
– Я заметила, – ответила женщина.
Подумав, добавила:
– Ты много чего знаешь, скажи, чья это была пя-
точка?
– Пяточка? Да дочки маленькой.
– Какой дочки? Моей? У меня нет дочки! – за-
протестовала Аглая.
– Твоей, не твоей – какая разница. Это была доч-
ка, – ответило ВРЕМЯ.
– Хорошо, – согласилась Аглая. – А все эти сле-
пые, кто они?
– Люди, – односложно ответило теряющее уве-
ренность ВРЕМЯ.
– Люди... – задумчиво повторила Аглая. – Мы
тоже люди.
– И вы – люди, – охотно согласилось ВРЕМЯ. – И
вы – слепые.
– Так мы играем? – спросила Аглая.
– Нет, – ответило ВРЕМЯ. – Не сейчас. Еще не
уточнены правила игры.
Аглая понуро в одиночестве выпила давным-дав-
но остывший чай, сгребла карты в кучу и прилегла.
Сна не было. Она попыталась представить себе
стадо барашков, которых можно будет долго-долго
считать по одному, пока их беленькие невесомые ку-
дряшки не сделаются мягким облаком, подвешен-
ным на крохотном гвоздике за звездочку, и на этом
мягчайшем гамаке она не уплывет в царство сна.
Барашки бежали и бежали в свой небесный за-
гон, Аглая считала и считала их, одинаковых.
Считала до тех пор, пока один из воображаемых
барашков не уставился на нее своими выпуклыми
мокрыми глазками и не затряс лобастой головой. На
шее у него была подвязана атласная ленточка с боль-
шим медным колокольчиком. Барашек тряс головой,
колокольчик звенел – все громче и громче... Звон ста-
новился нестерпимым. Дзинь-зинь-дзинь. Дзы-ынь.
–Господи, кого еще нелегкая послала на мою го-
лову? – пытаясь воткнуть штепсель в розетку, сооб-
ражала Аглая.
Наконец, справившись в потемках с нехитрым
этим делом, подняла трубку. И – услышала...
– Аглая?
– Да.
Она узнала голос. Мягкий, вкрадчивый…
– Вас беспокоит Вульф.
– Да, Вульф… Я узнала Вас.
– Завтра в десять часов утра мы встречаемся...
– В десять, – повторила Аглая.
– Дела могут занять весь день.
– Я приеду. В десять. До завтра!
